"...В середине средних веков несколько мыслителей решили "исправить" учение католической Церкви. Однако, не понимая принципов устройства Церкви, эти мыслители решили, что вся суть церковного учения заключается в некоторых текстах, а именно - в Библии, а не в церковной традиции. В результате у них получилась новая религия, совершенно самостоятельная, по сути созданная в кабинетной тиши.
Первым делом авторы протестантизма (от "Pro Testament", т.е. "За Завет!", движение за книгу "Новый Завет" - источник истины) убрали из своего учения всю мистичность, ибо не могли чувствовать духовный мир и никак его не понимали. Максимально доступным "слоем абстракции" устройства мира для них была этика. Вторым делом они взяли в качестве "системы умолчаний" (т.е. парадигмы) своего учения не что-нибудь, а смесь остатков римского права и законов завоевателей-франков. И со всех этих позиций попытались "осмыслить Библию", а попросту придумать новую религию, в полном отрыве от предыдущей.
Создателям новой религии потребовалось объяснить вопрос, а зачем, собственно, на Землю приходил Христос? Мистические понятия реального церковного учения, такие, как человеческая природа, рай, ад, небеса, им были непонятны. Поэтому возникшая идея была проста: дескать, человек, согрешивши против Бога в Эдеме, тем самым совершил против него такой ужасный проступок, который Бог простить так просто не мог. Бог вследствие своей "правосудности" был обязан наказать человека вечной гибелью, но дабы этого не произошло, он послал на Землю Христа, который "заместил человека" на месте наказания, удовлетворил божью жажду правосудия-мести. Нетрудно видеть здесь наследие идеологии франков-оккупантов, которые на завоёванных территориях утверждали "святость" своих законов и жёсткий порядок, что привело к формированию взгляда на закон как на "святыню", а на "правосудность" - как на сверхценную добродетель. Видны и остатки подхода римского права, согласно которому преступление должно обязательно караться наказанием, а "святость законов" точно так же постулировалась. Наконец, заметны и остатки варварских правил, которые тяжесть вины ставили в зависимость от объекта преступления (т.е. воровство у короля считалось гораздо большим преступлением, чем воровство у крестьянина), и тем самым смертельная вина за эдемское ослушание ни у кого из авторов сомнений не вызывала.
Однако из этой доктрины "искупления" следовал один простой вывод. Очевидно, что Христос мог "заместить" на Кресте только того, кто полностью ему подобен, чтобы божья месть могла полностью удовлетвориться, чтобы она, ищущи целью человека, на человека же и излилась. С подобием Христа человеку проблем не было: человеческую природу во Христе отрицали разве что древние секты гностиков. Но из этой же очевидности следовал и вывод, что все люди, подобные Христу, тем самым подобны и между собой, то есть - равны. Равны в первую очередь по внутренней природе, по неизменным качествам, их отличия несущественны и являются преходящими признаками, которые можно менять без каких-либо важных последствий.
Далеко не сразу протестанты сделали вывод о равенстве абсолютно всех людей. Завоеватели Америки, увидев индейцев, не посчитали их равными себе - и отсюда сразу следовало, что эти самые индейцы не могли быть равны по природе Христу, то есть не могли быть им "спасены". Именно поэтому протестантские завоеватели Америки относились к индейцам как к исчадиям ада или как к животным, истребляя их без каких-либо сомнений: в их понимании индейцы либо не имели шанса на спасение, т.к. за них Христос не "расплачивался", либо были просто дикими зверями. В результате север США был почти полностью очищен от индейцев и заселён WASP. В отличие от этого, на тех территориях Америки, которые были завоёваны католиками (Центральная и Южная Америки, дальний Запад, а также Квебек), индейцы были покорены, но ничуть не истреблены, и впоследствии ассимилировались - католики воспринимали их как вполне себе людей, просто низшей расы, которые, в сущности, тоже могли были бы быть спасены, если будут слушаться хозяев.
Однако движение "гуманизма" привело к тому, что любой, принадлежащий к биологическому виду человека, стал таковым же считаться по сути. И вот здесь учение о "равенстве" всех людей развернулось во всей красе: любые убеждения в том, что среди людей есть какие-либо группы или касты, отличающиеся по своей принципиальной природе (например, "мужчины" и "женщины", "белые" и "негры", "работники"-"купцы"-"воины"-"мудрецы" или еще какие), согласно этому учению, эквивалентно заявлению, что часть людей (той группы, к которой не относился Христос), обречены на ад и обязаны погибнуть. Именно поэтому современное западное сознание так боится любого подобного разделения, именно отсюда идут все стремления одинакового воспитания, и здесь же лежит глубинный страх перед иерархией. Заявление же, что одна из групп выше по уровню развития, чем другая, потому имеет право господствовать над другой, но при этом обе группы вполне себе ценны и достойны, топчет самые основы протестантизма, конфликтует с основным догматом новопридуманной религии. Поэтому "битва за равенство" - это едва ли не религиозная война, как бы странно это ни выглядело.
Другой вывод из протестантской "юридической доктрины искупления" выглядит так. Процесс "спасения человека" в глазах протестанта протекает как принятие им своей свободной волей мысли о том, что, дескать, "Христос умер за меня и искупил мои грехи". Иного протестанты придумать просто не смогли. Однако любой разумный человек через пару минут сделает предложение: а коли так, так давайте заставим всех людей принудительно признать эту идею, чтобы все спаслись! А на третьей минуте предложение будет звучать уже так: а что же ваш Бог не заставит всех людей принудительно признать эту идею, чтобы все спаслись - ему это ничего не стоит, коли он всемогущ? Иначе же столько людей пойдёт в ад... что это за "любящий" Бог такой, что не хочет вообще всех спасти? Возникает старая добрая проблема теодицеи, "оправдания Бога".
У протестантов не нашлось никакого иного ответа, кроме как объявить "свободу воли" сверхценностью. Не просто ценностью, а сверхценностью, которую ни в коем случае нельзя нарушать. И, согласно их учению, потому в мире столько зла и мерзостей, что "свободу воли человека не вправе нарушить даже Бог!". Это их решение проблемы теодицеи, возникшей вследствие "детского" понимания всемогущества и "юридической доктрины". Ни на чём более, кроме теодицеи, убеждение в "сверхценности свободы воли" не основано. Однако именно это убеждение и породило основные правила либерального общества, от строго личной ответственности до восприятия государства как "обслуги". И именно с ним же связана и яростная ненависть либералов к любым методам воздействия на свободу воли, в первую очередь путём полного подчинения другому человеку вследствие его непререкаемого авторитета. Ибо, если жена слушается мужа "как Бога", полностью отрекаясь от своей свободы воли, если так же ведёт себя служитель царя, то этот самый муж, этот самый царь восхищают себе право, которого нет даже у Бога - право на господство над свободой воли, а это экзистенциальный кошмар, "жуткое зло" в глазах протестанта... Именно поэтому у протестантов нет святых, нет учителей, даже их священники - не "отцы", а максимум "старшие братья" - консультанты. Вместе с тем воздействия на человека, напрямую не влияющие на свободу воли и не требующие отказа от неё, то есть всевозможные соблазны, манипуляции сознанием, обманы, согласно протестантской этике по сути вполне допустимы, поэтому на Западе получила такое большое развитие наука о ненавязчивом влиянии на людей, посредством ли обмана, посредством ли эксплуатации пороков.
Именно из этих двух религиозных принципов - "равенства" и "сверхценности свободы воли" - вытекает современная позиция западной цивилизации. Оба этих принципа являются придуманными, результатом попытки осмыслить "текстовые инструкции" к древней традиции без самой традиции.
В Православии ни того, ни другого и близко нет: архиерей и крестьянин, мужчина и женщина в этой религии считаются вполне себе различными по глубинной сути, по природе, но это ничуть не лишает никого из них ни любви Божией, ни спасения, ни права на заботу. Точно так же "свобода воли" в Православии является не более чем одним из инструментов для спасения, иногда хорошим, иногда испорченным, и воздействие на свободу воли посредством жёсткого воспитания и подчинения, посредством авторитета и послушания считается вполне естественным и нормальным деянием, если оно направлено на спасение человека и на привитие ему добродетелей.
Наконец, третьим выводом из протестантизма стал, как ни странно, материализм. Авторы протестантизма не могли воспринимать духовный мир и абстракции, и полагали, что мир вполне себе ограничен лишь своей материальностью. Так как они же постулировали принципиальное равенство всех людей, то совершенно логично распространили своё мировосприятие на всех - по принципу "раз все люди равны, а большая часть людей не видит духовного мира, то никто его не может видеть в принципе". Отсюда и ограничение учения лишь этикой, отсюда же и постепенное нивелирование идеи Бога вплоть до того, что некоторые из нынешних протестантских пасторов отвергают факт воскресения Христова и даже признают Бога "умозрительной идеей".
Причиной подобного разделения удовольствий, восприятия телесных действий как чего-то "грязного" является тот самый догмат "сверхценности свободы воли", лежащий в основе протестантской теодицеи. Сексуальное влечение мало подконтрольно воле; удовольствие же от его реализации вообще связано с отключением контроля над телом и сознанием и никак не может быть вызвано произвольно. Точно так же и удовольствия от еды и телесного комфорта возникают помимо желания человека и его отношения к миру - и тем самым открыто противоречат упомянутому догмату, согласно которому единственный путь к спасению и тем самым реальному удовольствию и счастью должен лежать лишь через волевое действие и решение (не обязательно усилие). В то же время удовольствия от спорта, охоты, накопления богатства полностью подконтрольны желанию человека: например, не так сложно заставить себя не считать их радостью или, напротив, преувеличить ценность какой-либо победы.
Протестанты были бы рады сделать так, чтобы и телесные удовольствия полностью подчинялись воле и тем самым не разрушали их стройную картину мира (в котором бог ждёт от всех "волевого решения о спасении", отчего в жизнь людей и не вмешивается) - но мир не желал соответствовать их фантазиям. Потому им не оставалось ничего иного, кроме как объявить секс и сексуальность "злом" и "грязью" вплоть до связывания грехопадения с сексуальным актом и объявления любых проявлений сексуальности "дьявольскими". Похожая судьба во многом постигла и телесный комфорт, а также естественные надобности. Разумеется, секс ради деторождения создателями данной культуры признавался, но с большим трудом: любое удовольствие при этом процессе посчиталось "грязным". Причиной всего этого послужила исключительно неподконтрольность данных действий управлению посредством изъявления свободной воли: как можно было видеть выше, эта самая "свободная воля" воспринималась протестантами как нечто сверхсвященное, а любые действия против или помимо неё - даже не как обычное, а как какое-то запредельное зло, как покушение на то, что не имеет права делать даже бог.
Подобная позиция породила необычайное количество разнообразных сексуальных комплексов и проблем, очень широко распространённых в западном обществе и сейчас. Именно здесь лежит и характерное для Запада восприятие изнасилования как крайне тяжкого преступления (двойное "нарушение свободы воли": и по отношению к решению женщины, и само по себе как секс), при этом под данным деянием зачастую понимается и любое воздействие авторитетом, значимостью или более высоким рангом. (В других культурах такое насилие в первую очередь расценивается как причинение женщине вреда или как покушение на то, что принадлежит или будет принадлежать другому мужчине.) Здесь же лежит и неприятие "западниками" разнообразной сексуальной культуры без чётко выраженных заранее и утверждённых желаний обеих сторон вплоть до "приставаний на улице" (в других культурах вопросу воли не уделяется особого внимания, в отличие от внешних факторов, таких, как позиция в многоуровневой структуре или заранее известные официальные правила поведения). Основной "воспитывающий" удар активистов пуританизма был направлен на женщин как на наиболее инстинктивные и интуитивные сознания - отсюда жёсткие рамки "женской порядочности", не связанные с реальной необходимостью, отсюда же и подспудная западная дискриминация женщин как пола, встретившая, впрочем, противодействие со стороны другого догмата протестантской доктрины, "равенства". Вместе с тем этот запрет на сексуальность в некоторой степени поспособствовал технологическому развитию Запада, направив активность людей в русло социальной активности и предпринимательства..."
(Из эссе 2007 г.)
